Церковная архитектура Германии: позднероманский период

ПОЗДНЕРОМАНСКИИ ПЕРИОД (1150—1250 гг.).

Новый собор в Вормсе был третьим и последним из «императорских» соборов (рис. 32). При всей консервативности общей композиции, навеянной собором в Шпейере, формы, слагавшиеся здесь в процессе почти непрерывного строительства, шаг за шагом отражали отход от строгости зрелых форм германской романики в сторону растущей декоративности. Тем не менее собор в Вормсе оставляет целостное впечатление.

Строительство началось с восточного конца, и к 1181 г. хор, трансепт и восточный пролет нефа были закончены. Все, включая западные башни и западную апсиду, было готово к 1234 г. В дальнейшем здание не перестраивалось до 1900 г., когда продолжавшаяся осадка западного конца, вызвавшая еще в 1429 г. обрушение северо-западной башни, потребовала усиления фундаментов. Эти работы были завершены в 1937 г. (в процессе реставрации весь западный хор был разобран и камень за камнем сложен заново.).

Эволюции внешних форм собора в Вормсе соответствует развитие его нервюрных сводов. Гурты сводов грубы в хоре и трансепте, где они имеют прямоугольное сечение. Далее, в нефе, где каждый новый пролет по сравнению с предыдущим обогащается членениями, гурты профилированы. Нервюры купола западной апсиды опираются на углы многоугольника: силы нагрузки и распора сосредоточены в соответствующих точках.

Тем не менее эта чисто готическая конструкция сочеталась здесь вполне с романскими формами, которые к условиях новых требований обогащались, как повсюду в Германии, не за счет готических элементов, но за счет собственной эволюции.

Центр развития германской архитектуры и при Штауфенах находился на западе страны. Вестфалня оставалась консервативной: церковь св. Патрокла в Зосте (рис.33) только в 1166 г. получила свои крестовые своды, а в 1200 г. ее западная башня, превращенная в городской арсенал, была в нижней части обстроена мощным и глухим прямоугольным в плане сооружением, напоминающим бруствер.

В то же время повсюду, кроме запада, еще чувствуется, хотя и угасающее, влияние хирсауской школы. В Саксонии монастырская церковь в Хамарслебене (1178 г.) еще строится с деревянным перекрытием.

На юге в Регенсбурге, церковь Нидермюнстер лишена трансепта, но во всем остальном напоминает монастырские базилики Хирсау Даже в 1208 г. в Швабии еще строят церкви с плоским перекрытием (церковь св. Зено в Райхентале).

Постепенно влияние Хирсау все же исчезло Со второй половины XII в. место клюнийцев заняли цистерцианцы, которые, избегая густо населенных районов запада и юга страны, учреждали свои монастыри преимущественно на севере, вдали от центров строительной деятельности. При всем том цистерцианцы, в отличие от школы Хирсау, придерживались более экономичных и прогрессивных конструкций, а также композиций, приспособленных к специфическим нуждам замкнутого в себе ордена.

В Рейнской области в роли заказчиков все чаще выступают города. Особенно важное значение приобретает Кёльн, превращающийся в XII—XIII вв. в важнейший торговый центр, купечество которого не жалеет средств на его украшение. Однако новые заказчики, недоступные устрашающим суевериям прошлых лет и далекие от потусторонних идеалов монашества, ищут уже иных архитектурных форм, более соответствующих их реалистическим воззрениям, богатству и тщеславию.

Быстрому росту влияния Кёльна сопутствовало превращение его в «священный город». В 1164 г. сюда были доставлены похищенные в Милане Фридрихом Барбароссой мощи так называемых трех волхвов, которым приписывалась способность предохранять уходящих в крестовый поход от опасностей. Этим Германия, в отличие от Южной Европы, приобретала собственный религиозный центр, привлекавший не только крестоносцев и пилигримов, но и любопытных путешественников.

Со второй половины XII в. стали перестраиваться и украшаться старые церкви Кёльна, сооружаться новые. Однако здесь не стремились к грандиозности масштабов императорских соборов, предпочитая с подобающей пышностью отделывать восточные хоры сравнительно небольших церквей.

В интерьерах жизнелюбивые и богатые горожане предпочитали суровому величию голого камня фрески, мозаику, позолоту. Внимание больше не приковывалось к таинственному мраку крипты. Реликвии выставлялись напоказ в драгоценных хранилищах, отвечавших не столько «святости» своего содержимого, сколько богатству и тщеславию города. Эти реликварии, сверкавшие золотом и драгоценными камнями и поставленные на возвышении посреди парадного хора, в основном и привлекали к себе толпу.

С разрушением древнейшей кёльнской церкви св. Марии в Капитолии (рис. 34) утрачен вероятный первоисточник плана восточных хоров целого ряда церквей нижнерейнской школы. В основе плана этого сооружения лежала гибридная схема, сочетавшая центрическое здание с базиликой. Строительство его было начато в XI в. с западного конца на участке церкви X в., от которой сохранялись каролингский западный фасад (массивная башня, фланкированная двумя лестничными башенками) и опоры центрального нефа. Новый неф с деревянным перекрытием был закончен около 1049 г. Боковые нефы были перекрыты крестовыми сводами в конце XI или начале XII в.; около 1240 г. и в центральном нефе плоское деревянное перекрытие было заменено сводами.

В основу плана восточной части, законченной в 1065 г., была положена схема равноконечного креста, западное плечо которого переходило в трехпролетную базилику, а остальные — в полукружия. Таким образом, большой квадрат средокрестия оказался с трех сторон переходящим в глубокие и одинаковые полукружия восточного хора и плеч трансепта, что создавало эффект обширного центрического пространства, объединенного боковыми нефами, которые обходили его по всему периметру. К этому «трехлепестковому» плану в Кёльне вернулись через 125 лет в связи с почти одновременной перестройкой двух важных кёльнских церквей.

В церкви Апостолов (рис. 35) с ее старым планом плоско перекрытой базилики (своды относятся к первой половине XIII в.), двумя трансептами и прямоугольной в плане башней на западном конце между 1192 и 1219 гг. была пристроена восточная часть с трехлепестковым планом церкви Марии в Капитолии. Сооруженный над средокрестием купол, а также две многоугольные в плане лестничные башенки, фланкирующие восточный фронтон центрального нефа над полукружием хора, не создали, однако, того единства композиции, которого удалось достичь строителю (мастеру Альберону) в нижних ярусах восточной части здания. Здесь основания башенок и три полукружия слиты в единый центрический объем общим поясом горизонтальных членений: пристенными арками, карнизами, фризом и аркатурной галереей.

Большей пластической выразительностью обладает церковь Большого Мартина, перестроенная между 1185 и 1240 гг. (рис. 36, 1). Здесь, при той же богатой системе наружных членений восточной части, над средокрестием высится прямоугольная в плане башня, к углам которой примыкают четыре угловые. Это обеспечило более компактное и целостное сочетание всех элементов, при котором восьмигранники угловых башенок смягчают переход от трех полукружий нижнего объема к центральной башне.

Хотя трехлепестковый план в сочетании с богато расчлененными формам» объемной композиции и проник за пределы Кёльна (западный хор майнцского собора, в известной степени хор собора в Нуайоне и др.), все же влияние кёльнской школы было ограничено Нижним Рейном, где четвертым важным примером служит церковь св. Квирина в Нейссе, начатая в 1209 г. мастером Вольбероном (рис. 36, 2).

В церкви св. Гереона в Кёльне (рис. 37) сочетание центрического плана с удлиненным имело противоположное функциональное назначение: к вытянутому в длину десятиграннику нефа здесь был пристроен трехпролетный хор с апсидой, фланкированной прямоугольными в плане башнями (около 1190 г.). Существующий десятигранник нефа — плод перестройки в 1209— 1227 гг. древнего сооружения, в свое время приспособленного под церковь. Случайная композиция этого сложного сооружения, естественно, не создала школы.

В 1151 г. в Шварцрейндорфе, недалеко от Кёльна, была построена небольшая церковь-усыпальница с центрическим планом (рис. 38), несколько напоминавшим восточный конец церкви св. Марии в Капитолии.

В 1173 г. к западному концу был пристроен неф, перекрытый нервюрным сводом. Эта двухъярусная церковь напоминает дворцовые капеллы. Значительная толщина стен «нижней» церкви позволила сложить стены «верхней» с большим отступом от края. На возникшей таким образом площадке, обегающей весь периметр восточного полукружия, сооружена изящная аркадная галерея с собственной кровлей. Снаружи ступенчатая композиция восточного конца церкви увенчана богато расчлененной башней.

Башня, независимо от ее формы, всегда играла важную роль в общей композиции германских церквей романского периода. Многие видят в этой особенности отзвук древнегерманского деревянного зодчества; другие считают башню выражением мощи и величия, проявлением тщеславия и феодального индивидуализма. Во всяком случае, далеко не всегда наличие башен функционально оправдано. В таких сравнительно поздних постройках, как соборы в Баммберге (1200-1237 гг.) и Наумбурге (1210-1240 гг.), известных скорее своей скульптурой, чем архитектурой, наличие двух пар башен в каждом случае оправдано лишь с композиционной точки зрения.

В законченном в 1235 г. соборе в Лимбурге на реке Лаан (Рейнская область) семь башен собраны в компактную группу, венчающую скалу над рекой (рис. 39). Западный фасад с его розой и двумя фланкирующими фронтон башнями напоминает фасады собора в Лане и церкви в Андернахе (1198-1220 гг.), но членения восточного конца с его широким полукружием хора и выступающим мощным трансептом напоминают кёльнскую школу (два яруса аркадных галерей). Наличие кольцевого обхода в хоре говорит о французском влиянии и единственной «германской» особенностью плана является система опор чередующегося профиля. В интерьере, по примеру соборов в Лане и Нуайоне, — четыре яруса горизонтальных членений (аркада. галерея, трифории, окна).

Ранние исследователи называли архитектуру, тяготевшую к позднероманскому Кёльну, «переходной». Если этот термин понимать как ступень в последовательной эволюции взаимосвязанных композиционных и конструктивных начал, то он, со всеми необходимыми оговорками, применим лишь к таким постройкам, как собор в Лимбурге. Архитектура же самой кёльнской школы развивалась в направлении прямо противоположном готике, и наличие нервюрных сводов, а в отдельных случаях и стрельчатых окон, не меняло ее романской природы. Не только пространственная характеристика, но и структура разреза и плана оставалась в большинстве случаев прежней, даже архаизирующей. Надо сказать, что это относится не только к кёльнской школе. В Бамбергском соборе, перекрытом нервюрным сводом, главный портал расположен в центре южного (бокового) фасада, что только подчеркивает двустороннюю ориентацию этого все еще вполне романского здания.

Такое сочетание романских композиций и форм с готическими конструкциями характерно и для строительства, развившегося в первой половине XIII в. в Вестфалии и Саксонии.

Собор в Мюнстере (1225—1263 гг.) все еще имеет два противопоставленных хора и два трансепта. Но главное здесь в пространственных особенностях: огромные стрельчатые арки короткого нефа достигают необычной высоты, и крестовые своды монастырского типа напоминают купола. Благодаря характеру перекрытий и ширине пролетов главных аркад создается эффект «зального» пространства. Впервые эта особенность проявилась в нефе собора в Падерборне (1233—1267 гг.), где декоративные нервюры, как бы наложенные на монастырские своды стрельчатого очертания, придают интерьеру раннеготический характер.

Обычно считают, что как тип опор, так и купольная форма крестовых сводов Вестфалии заимствованы из Аквитании (школа Пуату, XII в.). Однако трудно поверить, чтобы Вестфалия имела в XII—XIII вв. непосредственные контакты с юго-западом Франции, минуя область Нижнего Рейна, где такие перекрытия не встречаются, если
не считать монастырской церкви в Кнехтштедене (рис. 40) (важнейшую особенность этой плохо датированной монастырской церкви (115и—1181 гг.) составляет серия куполов, перекрывающих ее хор и напоминающих аквитанские купола. Первоначально неф имел деревянное перекрытие.).

В Саксонии новый собор в Брауншвейге (1173—1195 гг.) был первым крупным сооружением, сплошь перекрытым сводами. Перестройка старого собора была предпринята Генрихом Львом по возвращении из Сирии, причем он задался целью создать памятник, достойный соперничать с собором Барбароссы в Вормсе. Возникшее сооружение красотой пропорций, тщательностью технического исполнения и конструктивными достоинствами, несомненно, обязано было влиянию цистерцианцев.

Эльзас примыкал к обширной территории Южной Германии, в архитектурном отношении наименее самостоятельной и открытой влияниям Ломбардии и Франции. Здесь предпочитали план в форме латинского креста, базиликальный разрез, одностороннюю ориентацию с входом со стороны западного фасада, причем хор нередко завершался плоской стеной. В нефе — колонны или, реже, опоры прямоугольного сечения, причем система чередующихся опор встречается лишь в виде исключения в эльзасских церквах XII в. Здесь она, вероятнее всего, ломбардского происхождения. Фасад обычно фланкирован башнями ломбардского типа; лестничные башенки цилиндрической формы крайне редки. Более того, колокольня романской церкви Обермюнстер в Регенсбурге (XI в.) подобно ломбардским кампанилам стоит отдельно.

Естественно, что на Юге хирсауская школа практически мало что изменила в архитектурных формах, и без того близких к типу ранних базилик. Консервативный для своего времени собор в Гурке (Австрия, 1170—1218 гг.) — пример композиции, сочетающей ломбардскую трактовку наружных стен (аркатурный фриз, членения апсид и др.) с планом, напоминающим хирсаускую группу.

Трехнефное здание с трансептом, не выступающим за пределы боковых нефов, в западном конце фланкировано двумя массивными башнями. При соборе — стоколонная крипта.

Архитектурным центром Юга был Регенсбург. где в дополнение к искаженной барочными одеждами (1731—1733 гг., бр. Азам) древней базилике св. Эммерама между 1180 и 1220 гг. возникла другая важная постройка — церковь св. Якова — "шотландская" базилика с плоским деревянным перекрытием на колоннах.

Архитектура Южной Германии была лишена именно той особенности, которая, несмотря на все многообразие местных форм и композиций, оставалась общей для германской романики в целом. Эта особенность заключалась в склонности к композициям, возникающим в результате сочетания отдельных, четко ограниченных объемов.