Римские базилики

Со времени своего возникновения христианский культ подразумевал наличие особого помещения, в котором община верующих во главе со своим наставником (пресвитером) могла бы собираться для совместной молитвы и обсуждения своих нужд. Один из ранних богословов назвал основное помещение здания церкви «нефом», т. е. кораблем, в котором «верующие, объединенные общностью своей судьбы, плывут по опасному морю действительности». Здание церкви было не жилищем божества, как языческий храм, а общим домом верующих, простейшим функциям которого и была первоначально подчинена организация ее внутреннего пространства. В соответствии с этим в христианских храмах, в отличие от языческих, на передний план выступала не объемно-пластическая, а пространственная характеристика.

Ранние источники хотя и упоминают о церковных зданиях, построенных до легализации христианства, но нигде их не описывают. Первой упоминается церковь в Арбеле (Двуречье), построенная местным епископом между 123 и 136 гг; в VI в. она все еще стояла на месте. В 202 г. в Эдессе (Сирия), по словам местной хроники, наводнение разрушило городскую церковь. Церковный историк Евсевий Кесарийский рассказывает о постройке церквей во второй половине III в., после обнародования эдикта императора Галлиена о веротерпимости (260 г.). Но уже в 303—304 гг. все они были разрушены властями.

Там, где общины были менее многочисленны, а необходимость соблюдения тайны более настоятельной, верующие чаще всего сходились либо в помещениях, предоставлявшихся для благочестивых собраний богатыми членами общины в своих жилищах, либо в подземных некрополях (катакомбах), где у особо чтимых могил и происходило поминовение усопших. Этот заупокойный культ со временем оказал большое влияние на развитие христианского ритуала и его символики.

Древнейшими остатками церковного здания из числа построенных в Западной Европе до легализации христианства пока являются фундаменты церкви в Паренцо (северо-восточный берег Адриатического моря), обнаруженные в конце XIX в. на участке существующего старинного собора. Найденные в Аквилее остатки трехнефного помещения без апсиды некоторые исследователи также считают остатками христианского молитвенного дома.

Есть все основания предполагать, что до узаконения новой религии не существовало предустановленного плана церковного здания, композиционная схема которого могла бы быть исходной для развития архитектуры христианского храма. Учения о «таинствах» еще не существовало, а потому и не было ритуальных действий при совершении браков, погребений, крещений и т. д., которые потребовали бы особой организации пространства церкви. Видимо, первоначально сакраментальный характер носили только часовни, связанные с заупокойным культом мучеников.

Не говоря уже о том, что усложнившийся позднее ритуал потребовал соответствующего изменения архитектурной среды, с IV в. облик храма, возводившегося при непосредственном участии правительства и призванного всей впечатляющей пышностью позднеантичного искусства утвердить в глазах масс триумф новой религии, был, конечно, прямо противоположен облику скромного сооружения, предназначенного служить местом собраний узкого круга посвященных, склонных скорее таиться, чем торжествовать.

Несколько напоминает композицию раннехристианских базилик обнаруженное при раскопках в 1917 г. в Риме небольшое подземное помещение около Порта Маджоре. Это трехнефное сооружение в три пролета с апсидой в западном конце (рис. 1) датируется серединой I в. н. э. Установлено, что здесь происходило отправление одного из восточных мистериальных культов, оставшегося неизвестным, но, возможно, оказавшего влияние на христианство.

Не менее отличны были функции христианской базилики и от функций гражданского общественного сооружения позднего Рима (рис. 2, 3).

Процессу замещения античных зданий Рима христианскими церквами особенно благоприятствовала широкая практика вторичного применения демонтируемых элементов античных зданий, и в первую очередь колонн, при возведении раннехристианских базилик, где мраморные колонны служили не столько украшением, сколько основой всей конструкции.

В провинциях нужда в большом числе церковных помещений, возникшая как следствие объявления христианства государственной религией, вызвала приспособление некоторых языческих храмов к особенностям христианского культа. В дорическом периптере храма Афины в Сиракузах (нынешний собор) интерколумнии были заполнены кладкой, а в боковых стенах целлы, превращенной в неф, пробили арочные проемы, чтобы обеспечить сообщение с перистилем и создать таким образом боковые нефы. В одном из малоазийских храмов Афродиты прибегли к другому приему: стены целлы были разобраны и сложены заново с отступом от периметра храма, таким образом, что колонны перистиля, оказавшись заключенными во внутреннем пространстве, разделили его на три нефа. Торцовые колонны были удалены и добавлены к боковым, что удлинило внутреннее пространство.

Обращение языческих храмов в христианские церкви практиковалось не только в провинциях, но и в самом Риме. В начале VII в. Пантеон был по примеру афинского Парфенона обращен в храм Богоматери и всех мучеников (Санта Мариа деи Мартири). Но и храмы менее значительные по размерам, а также и гражданские сооружения превращались в церкви. Так, одно из помещений библиотеки форума Мира превратилось в церковь Космы и Дамиана, а в базилике Юлия Цезаря возникла часовня.
Последние императоры настаивали на том, чтобы языческие памятники не уничтожались, а превращались в церкви.

Однако основная масса раннехристианских базилик была все же выстроена заново либо на участках разобранных для этого храмов или других зданий,либо в непосредственном соседстве с ними, как с источником снабжения строительными материалами. Новое строилось только из старого, а широкие масштабы такого строительства в Риме обеспечивались как обилием детален и конструкций, призывавшихся ко второй жизни, так и конструктивной простотой раннехристианских базилик с их деревянным перекрытием.

Легкие стены наружного ограждения (в Риме, как правило, кирпичные) и два параллельных ряда колонн, несущих верхние стены среднего нефа, снабженные проемами окон, — вот те простейшие технические средства, которыми достигалась пространственная организация раннехристианских базилик. Художественная характеристика их в значительной мере основывалась на ценности материала колонн, вымостки полов и облицовки стен, а также на великолепии мозаик, украшавших интерьеры.

В условиях спешного возведения первых больших базилик Рима сложившаяся таким образом строительная практика оказалась самой экономичной и простой, тем более, что в отличие от пластических форм языческих храмов функциональное назначение раннехристианских базилик требовало пространственных, а не пластических решений.

Организация внутреннего пространства была сразу же подчинена двум задачам; обширное помещение базилики должно было служить местом объединения верующих и в то же время средой, которая соответствовала бы впечатляющей торжественности нового богослужения.

Первой формой разработанного христианского ритуала был, видимо, культ памяти тех, кто предпочел смерть отступничеству. В глазах людей, приученных восточными верованиями к мысли о загробной жизни, символика, возникшая в связи с поминовением мучеников, рано приобрела мистический характер. Поэтому первыми церквами в полном смысле слова были не столько те помещения, где община верующих собиралась для совместной молитвы, сколько места, в которых совершались ритуальные действия, проникнутые символикой заупокойного культа. Это были «мартирии» (или мартирионы), возведенные на месте погребения верующих, погибших в период гонений.

Складывавшаяся в первые века христианства «житийная» литература вносила элемент чудесного в легендарные биографии мучеников и внушала веру в чудотворную силу их останков. Небольшие по необходимости мемориальные часовни, иногда устроенные в катакомбах, где таинственный полумрак был как нельзя более созвучен магической символике ритуала, сознательно предназначались для сравнительно небольшого числа присутствующих не соответствовали, конечно, практическим пространственным функциям церковного здания как дома общей молитвы.

Лишь после 313 г., когда возникли предпосылки для появления подлинно церковного здания, в котором совмещались бы обе функции, произошло слияние собственно культового (мемориального) помещения с церковно-утилитарным (т. е. домом собраний и общей молитвы). Естественно, что если функции первого сказались на той части базилики, где происходило самое священнодействие, то функции общественного зала отразились на композиции ее нефа.

В Вифлееме сохранилась ранняя церковь Рождества. К пятинефному параллелепипеду основного пространства, построенному около 335 г., несколько позже было пристроено святилище с усложненным планом трилистника, заключавшее в себе алтарное пространство. Такая комбинация базилики и центрического сооружения, повторявшаяся в различных вариациях на протяжении всего средневековья и на Западе, отражает лежащее в основе христианского храма сочетание двух функций в одном здании, соединяющем в себе дом общей молитвы и поминальное святилище.

Влиятельнейшим примером такой композиции в христианском храмостроении всегда оставалась так называемая церковь Гроба господня в Иерусалиме. Однако правилом все же стала более простая и удобная композиция базилики, где местом священнодействия служит ее пространство в части, непосредственно примыкающей к апсиде. Вытянутое в длину и разделенное двумя или четырьмя параллельными рядами колонн на центральный и боковые нефы, основное пространство базилики предоставлялось молящимся (Первоначально левый боковой неф занимали женщины, а правый — мужчины. Средний неф резервировался для ритуальных процессий.).

Иногда зданию базилики предшествовал атрий, внутри обрамленный колоннадами. В конце, противоположном входу, нередко пристраивался поперечный объем трансепта, более или менее выступавший за стены нефа и заключавший в себе предназначенное для духовенства пространство по сторонам алтаря. Главный алтарь располагался непосредственно перед полукружием апсиды.
Строились в то же время и небольшие однонефные церкви с двумя помещениями по сторонам апсиды.

Официальная традиция церкви связывает строительство первых раннехристианских базилик в Риме, как и на Востоке, с именем императора Константина.

Наиболее вероятна инициатива Константина в сооружении первой церкви римской общины — епископальной базилики в Латеране (рис. 4). Перестроенное, видимо, не ранее 430 г. из более древнего, соседнее здание баптистерия (крещальни) Сан Джованни ин Фонте (рис. 5), снабженное кольцевым обходом вокруг центрального пространства, где помещался ритуальный бассейн, послужило исходным типом для большинства баптистериев Италии. Последующие пристройки часовен и украшения интерьера сильно видоизменили его первоначальный облик.

Возникшая как церковь римской общины, Латеранская базилика была церковью в смысле общего дома молитвы: здесь не было могилы какого-либо святого, заупокойному культу которого она была бы посвящена. В основном облик Латеранской базилики сложился вероятно не ранее конца V в. Разрушенная землетрясением в 896 г. и восстановленная в 904—911 гг., эта базилика после пожара 1308 г. была снова восстановлена и снова сгорела (1361 г.). Существующее сооружение — плод капитальной перестройки в духе барокко (1560—1650 гг.). Помимо общей композиции, от раннего здания сохранилась его западная ориентация. В отличие от одновременных церквей восточного цикла,всегда ориентированных на восток, первые римские базилики имели западную ориентацию: священник при богослужении стоял за алтарем, обратившись лицом к востоку (т. е. к молящимся) и спиной к апсиде.

Существует предположение, что первоначально принятая в Риме западная ориентация церквей была не более как отражением митраистской традиции (в храмах Митры вход располагался с восточной стороны). Возможно, что строители первых римских базилик стремились польстить Константину, который первоначально был, как и многие военные его времени, почитателем Митры. Такую ориентацию имела и римская базилика св. Петра, воздвигнутая на предполагаемой могиле апостола Петра в качестве мартирия и по важности своей уступавшая в этом отношении лишь церкви Гроба господня в Иерусалиме.

Когда именно было сооружено обширное здание базилики апостола Петра (рис.6 и 7), уступившее в XV—XVI вв. место существующему ныне собору, в точности неизвестно, хотя самое основание церкви и приписывается Константину (325 г.). Облик старой базилики св. Петра, хорошо известный по многочисленным описаниям и схематически изображаемый в более или менее достоверных реконструкциях, — результат последующих улучшений и достроек.

Тем не менее уже в начале V в., если не в конце IV в., общая композиция этой важной базилики уже сложилась, причем прежнее функциональное различие между мартирием и домом общей молитвы в условиях наступившей свободы культа исчезло: базилика св. Петра отличалась от Латеранской главным образом тем, что превосходила ее размерами. Это была тоже большая пятинефная базилика с трансептом в западном конце (Т-образный план).

С востока к базилике примыкал атрий с фонтаном для омовений. К трехпролетному входу в атрий, напоминавшему римскую триумфальную арку, вели широкие ступени парадной лестницы. За исключением апсиды, перекрытой конхой, здание, как и другие ранние базилики, имело стропильное перекрытие. В XII в. кровля была покрыта золоченой бронзовой черепицей, снятой с базилики Максенция — Константина и с храма Ромы и Венеры — лучшего творения времени Адриана.

Здание возводилось спешно, частично из материалов соседнего цирка Нерона, и качество работ, судя по непрерывным доделкам, оставляло желать лучшего. Основой всей конструкции, помимо сравнительно тонких стен, были 96 античных колонн из полированного мрамора и гранита, поставленных довольно тесно. В качестве архитравов были использованы фрагменты античных построек. Рисунок коринфских капителей был, разумеется, различным. Поверхность стен между колоннами и ярусом верхних окон, освещавших центральный неф, как и апсида, были покрыты мозаикой.

Главный алтарь помещался непосредственно перед апсидой, у предполагаемой могилы апостола. Судя по данным недавних раскопок, уровень пола апсиды был в VII в. поднят до верха надгробия, над которым и был установлен главный алтарь. Вокруг надгробия, под новым уровнем апсиды, был устроен примыкавший к полукружию апсидальной стены кольцевой обход, снабженный коридором, обеспечивавшим доступ к могиле с западной стороны. Несомненно, что в подобном плане святилища важнейшей паломнической церкви Запада заключалась не только ранняя схема средневековой «крипты», но и принцип кольцевого обхода, обеспечивавшего непрерывную циркуляцию потока паломников.

Как обычно в раннехристианском Риме, грандиозные размеры центрального нефа еще не создавали впечатления вытянутости внутреннего пространства, которое благодаря мраморному замощению пола и отсутствию скамей все еще напоминало античные залы и термы. Боковые плоскости не подавлялись тем устремлением пространства к алтарю, которое позднее стало характерным для коридорообразных нефов за пределами Италии. В интерьере все стороны, если они и не казались равнозначными, то во всяком случае и не обезличивались господством алтарного конца.

Внимание вчерашнего язычника привлекалось скорее содержанием изображений на стенах к великолепием мрамора колонн и облицовки, чем самым ходом богослужения. Прошли столетия, прежде чем изменившиеся вкусы, а также возраставший приток паломников из стран, не затронутых античной цивилизацией, потребовали таких существенных новшеств в организации внутреннего пространства церквей, как упомянутая выше перестройка, усилившая акцент на апсидальном конце.

Довольно хаотичный ансамбль строений, вплотную окруживших базилику, — плод последующих добавлений. Из поколения в поколение, в результате дарений светских властителей, но прежде всего иждивением самих пап, базилика св. Петра не только
обстраивалась портиками, часовнями, странноприимными домами и монастырскими зданиями, но и украшалась. Ее первенствующее значение по сравнению с Латеранской базиликой становилось очевиднее по мере того, как папа из римского епископа превращался в «наместника апостола Петра».

Пространственная характеристика большой раннехристианской базилики Рима хорошо выражена в церкви Сан Паоло фуори ле мура (св. Павла «за стенами», рис.8 — 10), заново восстановленной после пожара 1823 г. (разобранный в 1876 г. кольцевой обход относился, видимо, к IX в.). В отличие от большинства других ранних базилик, колонны здесь соединялись арками, что придавало интерьеру торжественность и в то же время вносило некоторую динамичность в однообразие обычного ритма колонн. В противоположность предшествующим, эта базилика получила уже восточную ориентацию, которая с V в. становится правилом и на Западе (на Западе первой базиликой с восточной ориентацией считается разрушенный в XVIII в. собор а Равенне (370—372 гг.)).

Четвертая из больших базилик Рима, Санта Мариа Маджоре (рис. 10,2) была построена, видимо, около 432—440 гг. на месте более раннего сооружения 352 г. В XII в. были произведены некоторые перестройки, а в XIII в. старая апсида, непосредственно открывавшаяся в неф своей триумфальной аркой, уступила место поперечному объему трансепта с новой апсидой. В XV—XVIII вв. внешние формы базилики были украшены в духе ренессанса и барокко.
Б XVIII в. был «реставрирован» фасад.

В интерьере на сорока ионических колоннах античного происхождения покоится, как обычно в Риме того времени, архитрав и над ним стена, прорезанная рядом больших окон, освещающих торжественный и пышный центральный неф.

Пятая и последняя из главных церквей Рима, Сан Лоренцо фуори лемура (св. Лаврентия «за стенами») — сложное и нетипичное сооружение, возникшее в результате пристройки между 1216 и 1227 гг. существующего нефа к архаичной западной апсиде раннего мартирия (рис. 11). Мартирий был воздвигнут в виде двухъярусного балдахина ( Это была перестройка более раннего мартирия 330 г. Базилика Сан Лоренцо была наполовину разрушена воздушной бомбардировкой летом 1943 г. и впоследствии восстановлена.) над могилой св. Лаврентия папой Пелагием II (около 580 г.). Таким образом, древняя часть служит хором новой церкви. Возникновение галерей над боковыми нефами нынешнего хора могло быть следствием византийских влияний, усилившихся в Риме в VI—VIII вв.

Такие же галереи были построены в римской церкви Санта Агнесса (625— 638 гг., рис. 12).

Существующая церковь Санта Мариа ин Космедин (рис. 13) была предоставлена выросшей греческой колонии после основательной перестройки предшествующей однонефной церкви между 772 и 795 гг. в трехнефную базилику с хорами для женщин. Возможно, что тогда же была сооружена ее перестроенная в XI в. колокольня (кампанила) — одна из первых в Риме. Особенностью этой церкви были ниши, расположенные по сторонам апсиды, представлявшей собой глубокую нишу в толще восточной стены, снаружи, по восточной традиции, плоской. В конце XI в. хоры были снова устранены.

В римской трехнефной церкви Сан Пьетро ин Винколи (рис. 14) членение внутреннего пространства на три нефа двадцатью дорическими колоннами (по десяти с каждой стороны) продолжено и в трансепте, причем его плечи открываются в центральное пространство арками, добавленными возможно в VI—VII вв., т. е. значительно позднее постройки базилики (442 г.). Она также имеет три апсиды, но здесь они уже выступают своими полукружиями за поверхность восточной стены. Как это видно по характеру кладки, апсиды эти — позднейшее добавление (возможно, XV в.).

В противоположность Сан Пьетро ин Винколи базилика Санта Сабина (рис. 15), построенная в 425—430 гг. возможно на месте античного храма, несмотря на повторные реставрации сохранила свой первоначальный облик.

Древнейшая из хорошо сохранившихся церквей раннехристианского Рима — церковь Сан Клементе (рис. 16), обнаруженная в 1861 г. при раскопках непосредственно под существующей церковью того же наименования. Существующая церковь была построена около 1108 г. над засыпанной для этой цели более ранней базиликой, сожженной норманнами в 1084 г. Как выяснили раскопки, эта ранняя базилика, сооруженная не позднее 392 г., была в свою очередь построена над древнеримским святилищем Митры. Предполагают, что здесь же находился один из раннехристианских молитвенных домов.

Верхняя церковь (трехнефная базилика без трансепта, но с атрием) повторяет не только план и западную ориентацию церкви IV в., но и ее интерьер. Сюда уже в XII в. было перенесено все, что можно было перенести из засыпанного здания, включая резное мраморное ограждение хора для певчих, а также оба амвона и алтарный балдахин на четырех мраморных колоннах (IX в.). Пол, выложенный из пластинок разноцветного мрамора, — один из лучших примеров римских инкрустированных полов.

Простое сравнение нижней и верхней базилик св. Климента, разделенных промежутком времени более чем в семьсот лет, подтверждает глубокую консервативность римского храмостроения, которое и в композиционном и в конструктивном отношении прогрессировало чрезвычайно медленно (вплоть до 1861 г., когда была обнаружена базилика IV в., существующую церковь принимали за нее).

Практически неисчерпаемый запас материалов античного происхождения, особенно колонн, наряду с властным обаянием великого прошлого не благоприятствовал поискам новых форм и конструкций. Рим и в сфере архитектуры на протяжении всего средневековья жил эксплуатацией своего раннехристианского наследия.

Благодаря неутомимой строительной активности пап было построено или украшено много сравнительно однотипных базилик, интерьер которых представляет выдающуюся архитектурно-художественную ценность. Все они подверглись в дальнейшем серьезным перестройкам, которые, однако, не изменили первоначальных планов. Композиция раннехристианской базилики, сложившаяся в Риме в IV—V вв. и послужившая лишь исходной формулой для развития средневекового храмостроения на Западе, в самом Риме столетиями оставалась неизменной.

С древнейших времен центрический план отвечал тому впечатлению гармонически уравновешенного покоя, которое ожидается от объемно-пространственного строя сооружения, призванного служить вечной памяти усопших. Купол, перекрывающий центральное пространство усыпальницы IV в. дочерей Константина — Елены и Константины, имеет 22,5 м в диаметре и покоится на 24 сдвоенных колоннах из гранита, образующих кольцевой обход. Этот мавзолей был в 1256 г. переименован в церковь апокрифической «св. Констанцы». Эллинистические сюжеты мозаик, сохранившихся на цилиндрическом своде кольцевого обхода, — последний вздох умирающего языческого искусства.

Однако первая центрическая церковь, построенная в Риме, и притом крупнейшая из раннехристианских ротонд (общий диаметр ее равнялся 65 м) — Сан Стефано Ротондо (468—183 гг.) — имела уже сплошь деревянное перекрытие. Первоначально три концентрических колоннады окружали центральное пространство, богато убранное мрамором и мозаикой. Благодаря красивым пропорциям своего внутреннего пространства здание долго считалось бывшим античным храмом.

Из-за низкого качества строительства сооружения требовали постоянных починок и восстановлений. «Книга пап» пестрит сообщениями о реставрационной деятельности пап, которые заботились не только о восстановлении разрушавшихся римских церквей, но и о гражданском и фортификационном строительстве. Адриан I (772—795 гг.) восстановил водопроводы Рима и городские стены. Лев IV (847—855 гг.) окружил Ватикан особой стеной, изолировав весь комплекс базилики св. Петра; в дальнейшем эта мера повлекла за собой важные политические последствия. При всем этом строительство в Риме в VI—IX вв. отличалось отсутствием крупных начинаний и сводилось к перестройке, восстановлению и украшению зданий. Биограф Льва III (795—816 гг.) добросовестно перечислил 44 римских церкви, которые этот папа украсил или восстановил.

Архитектурно-художественное значение римских базилик заключается не в их объемной, но пространственной характеристике, а также в декоративной трактовке интерьеров, где мозаика сразу же стала играть важную роль.

Древнейшие из римских мозаик еще отмечены печатью официального искусства империи (своды «мавзолея Констанцы»), В мозаиках первых базилик обнаруживается сплетение эллинистических мотивов с христианскими: евангельские персонажи изображены в динамических, выразительных позах на фоне архитектурного или сельского пейзажа (апсида церкви Санта Пуденциана, ранние мозаики в Санта Мариа Маджоре и Санта Сабина).

Однако с угасанием античных традиций византийские образцы вскоре полностью видоизменили иконографические приемы римских мозаичистов. Самая техника мозаики склоняла к обобщенной трактовке рисунка и красок, что. впрочем, лучше соответствовало задачам монументальной живописи. Отсутствие светотени и глубоких планов вполне отвечало тем отвлеченным образам, которые, сменив идиллические, трогательные в своей наивной реалистичности раннехристианские композиции, теперь возникают как видения на золотом или синем фоне. Чаще всего — это сухие, натянутые фигуры церемонно шествующих святых, облаченных в златотканые одежды (церкви Космы и Дамиана VI в., Санта Агнесса "за стенами" VII в. и др.).

В Италии центр тяжести политической, общественной и художественной деятельности в конце V в. переместился в Равенну, откуда в основном и исходили византийские влияния на искусство римских мозаичистов.